著者
巽 由樹子
出版者
ロシア史研究会
雑誌
ロシア史研究 (ISSN:03869229)
巻号頁・発行日
vol.86, pp.14-30, 2010

В 1860-х гг. в русской журналистике господствовали <<толстые>> журналы. Радикальные публицисты и сочувствующие им издатели, например, Н.А. Серно-Соловьевич, Н.Л. Тиблен и др., придавали позитивному научному мышлению большое значение в деле просвещения народа и считали распространение естествознания средством улучшения общества. Хотя их передовые работы запрещались, вера в силу науки распространялась в обществе. До сих пор это общественное явление вызывает интерес у историков. Но в 1870-х гг. наука другого течения появилась. Это общепонятная наука в иллюстрированных журналах, изданием которых занимались иммигранты с Запада, такие как М.О. Вольф, А.Ф. Маркс и др. Характерной чертой общепонятно-научных статей, появляющихся в их изданиях, были элементы развлекательности и богатый иллюстративный материал. Особо следует отметить статьи, которые классифицируют городских жителей в несколько <<типов>>. Это было основано на псевдонаучной <<физиономике>> и давало новую форму зрительного ощущения, необходимого в городской жизни во время перехода от сословной к классовой системе. Петербургские журналы привлекали и провинциальных читателей. Местные книгопродавцы принимали подписку на столичные журналы. Трудность приобретения журналов в отдаленных от центра областях - высокая цена, обманы, и всякие беспорядки - даже усиливала влечение к столичным изданиям у провинциальных читателей. Итак, в Санкт-Петербурге издавались не только толстые журналы по принципу позитивизма, но и иллюстрированные журналы с общепонятно-научным содержанием, отразившие модернизацию в системе зрения. Через периодику столичная культура в процессе модернизации влияла и на провинциальную жизнь.
著者
田中 良英
出版者
ロシア史研究会
雑誌
ロシア史研究 (ISSN:03869229)
巻号頁・発行日
vol.84, pp.64-81, 2009

In the second half of the 17th century, in the German territories, which aimed to recover from the destruction caused by the Thirty Years' War, especially in the central region (for example, Halle, Leipzig, Jena, Wittenberg, Erfurt and Gotha) developed several remarkable intellectual movements: Pietism, cameralism and German early Enlightenment (in addition, Polizeiwissenschaft). In these trends we can find the similar tendency towards the justification of the reforming policies of each secular Prince to maximize the resources in his territory, maintaining the current institutional framework. Heinrich-Johann-Friedrich Ostermann, who was born in Bochum and studied in the Jena University, seemed to be one of the elite who transferred into the Russian Empire the political skills caused by the above-mentioned German intellectuals. In 1720s and 1730s, Ostermann led the College of foreign policies and tried to seek for the pro-Austrian policy, which helped Russia to act vigorously in the arena of the European international system. Furthermore, in St. Petersburg he formed the network of the diplomats sent from the several European states and collected much information beneficial to the Russian states. Osrtermann's contribution to the settlement of the internal policies and the improvement of the court lives was also large. Paying attention to his activities could lead to reconsideration of the important role of second stringers in the historical development.
著者
田中 良英
出版者
ロシア史研究会
雑誌
ロシア史研究 (ISSN:03869229)
巻号頁・発行日
vol.92, pp.3-23, 2013

This paper addresses two issues. (1) It is true that as most recent works on occidental history in Japan have stressed, for understanding the relationship between a society and its army, researching military units from various points of view, especially from the standpoint of the socalled 'military historiography in a broad sense' is significant. However, is it possible to grasp the actual situation of the army without knowing its tactics, table of equipment for each soldier, daily life in battle fields, and so on, as traditionally studied by the 'military historiography in a narrow sense'? (2) Could we regard the characteristics of the 18th-century Russian army, which has often been criticized as backward, as results of the efforts of Russian leaders to actively respond to the nature of resources in their country and geographical and residential conditions in the areas where their army fought and marched through? To answer these questions, this paper mainly focuses on the reasons for expanding Russian dragoon regiments after the defeat in Narva. This expansion seems to be a better solution for both making good use of lighter Russian horses and enhancing the logistic and intelligence abilities of the army in the sparsely populated lands.
著者
富田 武
出版者
ロシア史研究会
雑誌
ロシア史研究 (ISSN:03869229)
巻号頁・発行日
no.77, pp.36-52, 2005-12-28

Среди тем относительно японо-советских отношений в межвоенный период мало изучены и в России и в Японии переговоры о рыболовстве японцами в советских водах по рыболовной конвенции 1928 г. Автор анализирует главные аспекты первых переговоров после действия конвенции, т.е., о выделе рыболовных участков для советских государственных предприятий, о вопросах возникающихся в результате торгов 28-го февраля и 5-го апреля 1929 г., особенно о передаче взятых с торгов советских участков япоиским мелким рыбопромышленникам и о передаче взятых с торга Удой участков акционерному обществу Ничиро. Выяснится во-первых, что японская сторона не всегда была однородной по отношению к советской стороне, т.е., существовали противоречия между МИД и Министерством земледелия и лесного хозяйства, между МИД и Кумиай (Союз рыбопромышленников работающих в советских водах), между Ничиро и мелкими рыбопромышленниками среди Кумиай, и что МИД стремилось регулировать вышеуказанные интересы и найти компромисс в переговорах с советской стороной. Во-вторых, что советская сторона, несмотря на её враждебность против Ничиро, монополиста в рыболовстве в данных водах, имела объективно общую почву с ним против мелких рыбопромышленников во время деклаляции Кумиай "свободного рыболовства" как способа давления на советскую сторону. В-третьих, что мелкие рыбопромышленники имели свои средства информации и даже переговоров непосредственно с советской стороной и, поэтому, возникалось то дело, что посол Трояновский спровоцировал Уду участвовать на торг 5-го апреля и взять 77 участки раньше использованных Ничиро. Автор сделает вышеуказанный анализ, используя не только документы архива МИД Японии, но и документы АВП РФ которые очень редко использовались относительно данной темы. Выяснится несколько фактов, например, секретная записка Трояновского Карахану 26-го апреля 1929 г. подтверждает слух провокации послом Удовского дела который распространился тогда внутри и около МИД Японии.